***
Помещение, куда он попал было маленьким и вытянутым, всего три на два метра. Светлый пластик и ровный не яркий свет, лившийся с потолка, успокаивали. Иллюминаторов и прохода в другое помещение не было.
«Я один! – понял Глеб. – Лодка на автоматике».
Он тяжело опустился на кровать, стоявшую в глубине каюты, и с тоской в сердце думал:
«Рикки погиб! Погиб из–за меня! Зачем?! Зачем я пошёл за ним? Что может быть у меня хорошего впереди? Я все равно погиб, а Рикки такой молодой. Так не должно было быть. Это я должен был уйти, а не он».
Негромкий, но настойчивый сигнал вызова вернул его к действительности. Он исходил от панели на противоположной стене.
Глеб подошёл. В центре панели на экране монитора пульсировала табличка связи. Он сел на трансид и принял вызов. Звук оборвался. Экран засветился, и на нем возникло приветливое женское лицо:
– Здравствуйте Глеб! Рада вас приветствовать на борту нашего судна. Как ваши дела?
– Здравствуйте. У меня все хорошо. Спасибо! Но Рикки, – спазм свёл горло, – Рикки погиб!
Женщина ненадолго замолчала, потом пришёл ответ:
– Нам известно о гибели Рикки, он успел передать сигнал о самоликвидации. Программа должна была уничтожить базу данных и матрицу памяти, чтобы сохранить тайну. Робот выполнил свою функцию.
– Рикки – робот?! Как? А его заикание…
– Да. Мы внедрили его с целью помощи нам в случае необходимости, а заикание – незначительная корректировка речевой функции для убедительности.
– Но как! Он же убивал людей!
– Нет, он убивал биороботов, запрограммированных на убийство.
– Понятно. Могу я узнать, кто вы и почему помогаете мне?
– Всему своё время, а пока предлагаем вам отдохнуть. В каюте вы найдёте все, что будет необходимо.
– И ещё вопрос: вы – люди? Вы работаете на Хранителей?
– Да, мы – люди. На второй вопрос могу только ответить, что и да, и нет. Это долгий разговор. Давайте оставим его до окончания вашего путешествия. Через два дня вы будете на месте, и мы обо всем подробно поговорим. Капсула автоуправляемая, постоянно под нашим контролем, опасности для вас никакой. Отдыхайте и до встречи!
Экран погас.
Глеб откинулся на спинку трасида.
Глава «Объявление войны»
На сто сорок третьем этаже Башни Хранителей Элизиума сегодня было особенно людно. Кураторы собирались на экстренное заседание коллегии, и потому спокойствие и благопристойность, обычное царившие в этих стенах, сменились суетой и тревожным ожиданием.
В небольшом кабинете, рядом с залом заседаний, уединились двое. Всполохи огня декоративного камина играли на тяжёлой тёмно-бордовой драпировке стен, и, скользили по небольшому инкрустированному столику красного дерева, переглядываясь в гранях вазы, наполненной фруктами, и рубиновыми искрами падали в вино хрустальных бокалов. Изящная бутылка, в форме стройной обнажённой девушки, руки которой поддерживали горлышко, стояла рядом. Два больших трансида перед камином. Огромный погасший экран над ним. Всё располагало к отдыху.
Однако умиротворёнными сложно было назвать людей, которые находились в комнате. По комнате нервно шагал мужчина лет шестидесяти. Невысокий, коренастый, чёрные чуть волнистые волосы его ниспадали почти до плеч, оставляя открытым высокий лоб.
– Эгмунд, ты не прав, – горячо говорил он, – никто не имеет право подвергать угрозе всё то, что мы создали!
– Коллист, сядь, пожалуйста, – поморщился второй мужчина, на вид его ровесник, расположившийся у камина на трансиде. – Успокойся, что за высокопарность? – устало, продолжал он, проведя рукой по лбу, по коротко стриженным темно-русым волосам к затылку, – Ты что забыл, для чего мы всё это создавали? Твои действия противоречат Кодексу Хранителей. Как можно было отдать приказ об аресте, охоте на Творца, на человека?! И это в наше-то время. И как результат: его ранили, чуть не убили, заперли в каземате. О чём ты думал? Ты – Координатор Хранителей, который в первую очередь должен защищать людей? Я же приказал, никаких травм и жертв! – Эгмунд бросил на Коллиста стальной взгляд серых глаз.
– Ты действительно не понимаешь или притворяешься? – взвился Коллист. – Ты не видишь, как летит к чёрту этот мир?
Он подошёл к Эгмунду и сел рядом, подавшись к нему всем телом:
– Ты, что, всё забыл? Наши мечты об идеальном мире, о глобальной корпорации? Наше презрение ко всем: коммунистам, фашистам, демократам – ко всем партиям и политикам, к религиозным фанатикам – ко всем, кто пытался подчинить мир, прикрываясь лозунгами об избранности, всеобщем счастье и справедливости, как импотент прикрывается рассказами о своих любовных победах. А мы сделали это! Только мы, предприниматели, имеем, что реально предложить человеку: мы даём работу, а значит, не только средства к существованию, но и удовлетворяем его личные амбиции, через реализацию себя, – его чёрные глаза пылали так, что, казалось, затмевали угли в декоративном камине. – И что? Теперь ещё учёные! Ну, сколько можно уже экспериментировать с решением вечных вопросов: для чего рождён человек, может ли он быть счастливым и что человеку надо для счастья? Хватит! Мы уже решили их для себя давно. Или ты забыл? Так я напомню! Ответ один: человек хочет чувствовать себя хорошо, здесь и сейчас. Он хочет быть сытым, хочет тепла и комфорта, хочет свой дом, хочет любить и быть любимым, хочет, чтобы у него была цель, которую бы он добивался на работе, удовлетворяя своё эго, хочет весело поразвлечься, пощекотать себе нервы, да просто побездельничать – покайфовать. Человек хочет получать удовольствие от жизни. А все эти заумные разглагольствования о смысле жизни, заменяются единственным желанием – знать, что он не умрёт совсем, а продолжится в работе и детях. Всё! И больше ничего! И кто всё это может дать человеку? Политики? Религия? Учёные? Как бы, не так. Только мы – предприниматели. Мы и дали человечеству всё это. Мы сделали общество огромной корпорацией. Создали клан Хранителей, чтобы взять ответственность за мир на себя. Я должен был принять меры!
Эгмунд взял бокал и сделал глоток. – Ну, и к чему эта тирада? – произнёс он.
– Это констатация факта! Что, по-твоему, произошло? Правильно думаешь! Произошла очередная попытка изменить мир, под предлогом всеобщего осчастливливания, но теперь уже со стороны учёных. Ну, сколько можно сотрясать устои! Это требует самого жёсткого пресечения. Ты не согласен?
Эгмунд молчал, крутя в руках ножку бокала. Потом поставил его на стол и твёрдо взглянул в глаза Коллисту: – Нет. Я не согласен.
Коллист откинулся на трансиде.
– Не согласен, – повторил Главный Хранитель. – Если стабильность общества требует человеческих жертв, то это сомнительное общество. Эгмунд скрестил руки на груди:
– Да и что, собственно, произошло? Учёный сделал замечательное открытие. Нужно подумать, как его можно применить.
– Применить?! – Координатор ударил ладонями по коленям, вскочил и наклонился над Эгмундом, приблизив почти вплотную лицо и прошептал:
– Ты готов потерять миллиарды дохода ради этого? Хорошо, ты исключительно за идею, за лучшую жизнь для всех, – усмехнулся он, – но ответь, ты готов потерять существенный источник дохода, который идёт в бюджет и на бонусы Хранителям? Затраты на снабжение энергией предприятий – это ничто, по сравнению с многомиллионными доходами от реализации энергии землянам. Они занимают почти треть инвестиций, на которые живёт экономика, в конце концов – это половина нашего с тобой содержания и содержания Хранителей! Чем ты это восполнишь? Будешь сокращать дотационное производство? Резко поднимешь цены на продукцию? Или готов вдвое снизить свои прибыли? Ну, ладно, свои! А как это объяснишь Хранителям?
Эгмунд улыбнулся:
– Ну, конечно, вот и ответ, главное – не потерять доходы.
– А ты как думал! – взвился Коллист, – Деньги – основа всего. Основа нашей корпорации. Кто этого не признаёт, тот последний лицемер или идиот.
